Ёж - Страница 26

– Что за история с целлюлитом, ботаном и наркотиками? – Сандаль приободрился, он приподнялся на локте и внимал каждому слову Женьки.

– Совсем недавно дело было, – Женька, радовалась тому, что попала в центр внимания, была готова выложить всю подноготную, и ничто не способно было ее остановить. – Юльке на свадьбу надо было, в смысле, не она замуж выходила, а ее подруга, ну и была она подружкой невесты, – она поморщилась, подыскивая нужные слова. Давненько не приходилось повествовать истории в мужских компаниях, но внимание было завоевано. – Короче, черт меня дернул прийти к Юльке в гости накануне, ее ботан свалил, и мы были предоставлены сами себе.

– Ну, это страшное дело, девушки накануне свадьбы вдвоем: одни, тут, конечно, выпивка и обсуждение своих козлов, которые взамуж не зовут. – Миллениум отошел чуть в сторону, делая вид, что дальнейшее развитие истории его совершенно не волнует.

– Не обращайте внимания, это его больная мозоль. – Миша чуть было вновь не загоготал, как конь, но сдержался.

– Напившись мартини, Юлька вспомнила, что ее Коля, интерн хренов, недавно ей поведал невероятный способ спасения всех женщин планеты от целлюлита. – Женька улыбнулась, глядя на подругу. – Спасение заключалось в обычных советских банках, которые ставили на спину от кашля. Только в случае этой терапии их ставить не надо было, а стоило только присосать к коже с проблемным местом и возить туда-сюда, до тех пор, пока целлюлит не пройдет.

– Не, ну ты сама предложила избавиться от жира, я тебе просто рассказала! – Юлька надулась и демонстративно отвернулась в сторону.

– Чего только не предложишь после трех бокалов на голодный желудок!

– Я представляю, что было дальше, – Сандаль упал на свой спальник и засмеялся, прерывая спор напарниц.

– Эта коза, – Женя кивнула на подругу, – присосала мне две банки на попку, еле отодрали.

– Ты лучше расскажи, что ты сделала после этого, – теперь уже улыбалась Юля (в тот день родители были на даче, Коля вовсю пахал в больнице, и они накануне свадьбы собрались женским коллективом в составе двух человек излечить целлюлит, коего и в помине не было).

– В общем, вермут оказал на меня большее влияние, чем я думала, – Женя поставила кружку на решетку, чтобы подогреть остывший чай, – первая банка к спине Юли присосалась в одно мгновение, за ней последовали еще пять, оторвать я их не могла, и она скакала по квартире как ужаленная. Материлась, обещая меня прибить, если я не сниму банки. Ну, через часик банки-то я сняла, только под ними было шесть кругленьких, почти черных синяков, а на следующий-то день надо было на свадьбу, да еще в платье с вырезом во всю спину.

– Забавно, что целлюлит у Юльки вы искали на спине! – Сандаль вновь засмеялся, на этот раз его было сложно остановить, минут через пять он успокоился и знаками попросил продолжать эпопею с банками.

– Пришлось остаток ночи провести за швейной машинкой, переделывая платье, булавки, стежки, нас спасли, вернее, спасли меня, если б платье не было переделано, Юлька бы меня убила. Хорошо, меня мама научила шить более или менее.

– Скорее менее, чем более, ходила, как урод, на свадьбе с затяжками на спине и синяками, которые один фиг просвечивали через платье. – Юля допила чай и поставила кружку на землю. – По-моему, не было ни одного человека на свадьбе, который бы меня не спросил: «Юлечка, а что это с твоей спиной, никак баночки ставила?». Хотя повеселилась я неплохо. – Она встала со спальника и отправилась в тайгу по своим делам.

– Следи за сохранностью природы, матери нашей! – Женька улыбнулась, славные были деньки там, за гранью видимости, в цивилизации. Сейчас уже мало верилось в существование больших городов, белых унитазов и горячей воды в душе каждое утро. Да что там говорить, туалетная бумага казалась чудом технической мысли.

– Да уж как-нибудь соображу! – кинула Юля, не оборачиваясь, и скрылась за деревьями.

– Ладно, шутки-потешки – это все замечательно, – Боря выплеснул из кружки остатки чая и засунул ее в рюкзак, – сегодня двигаемся ускоренными темпами, немного не рассчитали с запасами. Чтобы не грызть кору деревьев на обеды и ужины, пондапрягемся. Я с Мишей соберу лагерь, передвинем его еще дальше на восток, после обеда присоединимся к вам, девчонки. Ты, Жень, делай точки с восемнадцатой по двадцать вторую, Юлька – двадцать два – двадцать пять. Мы прогоним до тридцати пяти…

– Ого, послабление женскому коллективу, Борь, ты не заболел ли? – прервала его Женя, она между делом уже собирала свой рюкзак, готовясь отправиться в путь.

– Не совсем, Жень, ваши точки пойдут по сопкам и березняку молодому, думаю, вам хватит намахаться топором, у нас с Мишей точки уже пойдут в гору, будем снимать с вершин, там одни только замеры, никакой черной работы.

– Ни фига себе, значит, нам топорами махать, а вам, понимаешь, загорать? – она оторвалась от своего занятия и уперла руки в бока, глядя на полевого начальника.

– Жень, вы можете и лагерь передвинуть, и снимайте в таком случае до тридцать пятой, мы ведь навстречу к вам пойдем, потом вместе в лагерь.

– А как же наша безопасность, ты вчера твердил о лихих людях, мы тут бегаем в маечках, шортиках, все из себя сексуальные, а вы будете за десяток точек от нас? – ее мало волновала их безопасность, по разумению городского жителя, в каменных лесах да на асфальтовых тропках, часиков в одиннадцать вечера молодая девушка могла сгинуть с лица этого мира с большей вероятностью, чем в девственной тайге. Ей больше хотелось позадирать Миллениума, такова была ее женская натура. К тому же, мужской тип, что представлял из себя Боря, ей нравился не меньше, чем жареная картошка, а уж жареную картошку она любила больше всего, разве что кусочек соленой красной рыбы мог сравниться с ней.