Ёж - Страница 56

Спустя полчаса они неуверенно исследовали пустынные улицы Ежа. Пустые дома изучающе смотрели на них своими мертвыми глазницами, растрескавшийся от времени асфальт, давно отвыкший от нагрузок, будто тихо стонал под каждым новыми шагом. Царила ужасающе мертвая тишина: ни пения птиц, ни лая брошенных собак, ни жужжания надоедливой мошкары, даже гроза, что висела прямо над ними, бесшумно огрызалась вспышками молний.

– Нездоровая гроза какая-то, – Миша бросил взгляд на небо, холодные свинцовые тучи нависли над самым городом, то и дело их прорезали яркие вспышки молний, но ни дождя, ни грома не было, – никогда такой не видел.

– Тут вообще все странное, – голос Женьки звучал как писк мышки, которую выслеживал кровожадный кот, мышь забилась под табуретку и прикрыла свои глазки, ожидая неминуемую смерть, – людей нет, грома нет, дождя тоже нет, даже одичавших домашних животных нет.

– Я бы сказал, тут вообще, кроме нас, никого нет… – Боря напряженно осматривал близлежащие дома, вся эта чертовщина ему была не по душе.

– Ну, понятно, люди ушли куда-то, ну, скажем, забрали всех домашних животных, что маловероятно, но, предположим, забрали… – Сандаль достал из пачки последнюю сигарету и прикурил. – Так почему же дикое зверье не освоило город, наверняка здесь есть чем поживиться, не могли же они вынести все припасы? – Сигарета дымилась в его зубах, руками же он крепко сжимал карабин, ни на секунду не чувствуя себя в безопасности. – Надо заглянуть в дома, может, это прольет хоть какой-то свет на происходящее.

– Нет ни малейшего желания… – Боря был уверен в том, что, чем меньше они знают об этом городе, тем спокойнее они будут жить. – Жуткое место.

– Что здесь могло произойти, куда все подевались? – не унимался Миша, любопытство брало верх над здравым рассудком. – Как-никак, в нашей практике это первый такой случай.

– С каких это пирогов первый? – Миллениум недоуменно посмотрел на своего друга. – В Казахстане, помнишь, там ведь даже похлеще было, чем здесь.

– Было дело, – Миша потупил взгляд, глядя куда-то вдаль, вспоминая события давно минувших дней, – город со славным названием Асу-Булак, или это был поселок… – пояснил он заинтересовавшимся девчонкам. – Там действительно было страшно.

– Что там было-то? – Женька даже пошла вприпрыжку, ожидая услышать интересную историю.

– Не томи, Миш! – поддержала ее Юлька, ей необходимо было отвлечься от того, что их сейчас окружало.

– Заегозили, – усмехнулся Сандаль, он любил рассказывать необычные или просто веселые истории из своей жизни, и, как это ни странно, все они были связаны с его работой. Среди тех же прожженных геодезистов байки не потравишь, другое дело – новая «зелень», что еще не успела поднабраться опыта и внимала каждому слову, восторженно ухала при очередном повороте простого сюжета. – Заказали нашей конторе прогнать нивелирный ход для какой-то там дороги, честно говоря, я и сейчас толком не пойму, для кого мы тогда выполняли работу. Заказали казахи, и рванули мы в Казахстан, шеф, как водится, прочил нам отдых и негу аккурат посреди работы, именно в эти дни мы должны были посетить благодатный город Асу-Булак. Про то, как мы гнали нивелирный ход, рассказывать не буду, интересного там было мало, степь да степь, двигались быстро, обзор хороший. – Он выпустил струйку дыма и мельком глянул на девчонок, которые шли рядом с ним и, открыв рты, внимали каждому слову. – Так вот, вокруг ни души, я даже не знаю, где там был ближайший населенный пункт, главное, мы приближались к городу.

– Ага, и потирали ручки, предвкушая выпивку, баньку и ммм… отдых… – подтвердил Боря.

– Именно так. Город мы узрели издалека, километров за десять, наверно, Боря кричал, глядя в нивелир, прямо как смотрящий на мачте, «Го-ро-од». Мы, приободренные, удвоили усилия и к утру следующего дня, как свежий ветер, ворвались в Асу-Булак, только вот незадача, город оказался пуст, как банка из-под пива, лежащая в урне.

– Лучше бы он был пуст, – Миллениум хитро глянул на друга, – на самом деле он жил какой-то своей странной жизнью, честно говоря, я такое видел впервые, правда, мы тогда еще «зелененькими» были.

– Да я и сейчас скажу, что ничего подобного не видел… – Миша время от времени поглядывал на окружающие пустые дома. – В общем, как оказалось, город был не так уж и мертв. Человек двести-то там живет и по сей день, я думаю. Это люди, которым просто некуда ехать, и нет у них там ни водопровода, ни тепла, вообще ни фига, даже домашних животных нет, то ли съели, то ли бедные животные сбежали от этой скотской жизни. Так я вам скажу, девчонки, местные смотрели на нас так, будто в магазин поступило свежее отборное мясо…

– Брось, никто нас есть не собирался, – прервал его Боря.

– Я бы не был так категоричен! – заговорщически возразил Сандаль, понижая голос для пущего эффекта. – Представьте себе людей, обмотанных какой-то ерундой вместо одежды, грязных, глаза сверкают откуда-то из-под тряпья, что даже не понять: мужик перед тобой или женщина. И что самое интересное, как мы ни пытались завязать разговор, у нас не получалось, просто тупо молчали в ответ. То ли русского не знали, то ли вообще забыли, как это – разговаривать.

– На самом деле мы не особо-то и жаждали с кем-то завязать разговор, хотелось убраться подальше, – поправил Боря.

– Не порть рассказ, Борис! – наигранно строго сказал Миша. – Все было именно так, как я говорю. Страшные они там были, вспомни, как сам меня тянул за рукав с просьбами не приставать к аборигенам.

– Было дело, затверждаю.

– Люди там были странные, молчаливые, с голодными глазами, жили они там в заброшенных домах, кое-где были печки видны, то есть зимой на обогрев. Все, конечно, разграблено, разрушено, но самое интересное – это кирпичная мафия.

– Какая? – Женька недоуменно заморгала.

– Это были люди из более удачливых городов, они приезжали на машинах и разбирали дома на кирпичи, все зоны у них там были поделены, меня с Борей поначалу приняли за конкурентов, а народ там горячий, чуть было не постреляли нас.

– Горячий народ на Кавказе, а это казахи, они поспокойнее, порассудительнее будут, – как бы между прочим вставил Боря.

– Начали наезжать на нас, мол, почто на чужую территорию влезли, и все в таком духе, – не замечая друга, продолжал Миша. – С трудом объяснились с ними, сказали, что проездом, что кирпич нам не нужен, да и машины у нас нет, чтоб его вывозить. Но те поглядывали на нас с недоверием. Хотя подгонять покинуть город нас не надо было, сами все поняли и свалили подальше, вот так вот шеф нас подставил, чуть головы не сложили. А обещал крупный городишко, с развитой инфраструктурой и все в таком духе. Так что нам это не впервой.

– Это точно, Асу-Булак оставлял впечатление похуже, чем Еж, – подытожил Миллениум.

Их маленькая компания притихла, приободренная историей Сандаля. Еж на фоне этого рассказа казался вполне неплохим пристанищем на день. По каким-то причинам его оставило население, он был нелюдим, а значит, опасности не представлял. В конце концов, здесь могло остановиться производство, и люди постепенно бросили Еж за неимением средств к существованию. Кто-то подался в близ лежащие города, к родственникам, кто-то уехал совсем далеко, если, конечно, было куда ехать, так город потихоньку и умер. Может, одна из квартир или один из частных домов, что окружали центральные улицы, стал могилой для того, кто остался здесь доживать свой век, да так и испустил дух от старости. По крайней мере, они не собирались обыскивать дома в поисках трупов, у них хватало своих забот, и задерживаться не было нужды. Вполне вероятно, что в Еже еще кто-то живет, и даже есть вероятность столкнуться с ним на этих пустынных улицах, возможно, кто-то прямо сейчас, пока они весело обсуждали далекий казахский город, доживал последние секунды своей жизни, отрешенный от всего цивилизованного, оставшийся здесь, забытый своими родичами, детьми. Юльку передернуло от этой мысли. Должно быть, это ужасно – умирать вот так, в полном забвении без шанса быть похороненным, без шанса быть упомянутым, без следа на ворохе бумаг человеческой памяти. Огромный печатный станок истории не отпечатает имени этого человека даже на каменном надгробии, куда бы могли приходить родственники и вспоминать добрым словом. Пустота.

– Похоже, п